Я родился в июне 1979 - в тот самый месяц и в тот самый год, когда Советский Союз начал массированный ввод войск в Афганистан, когда, собственно, началась для нашего народа афганская война.
Решение принимало Политбюро. В усилении афганских исламистов Политбюро увидело угрозу для Советского Союза: исламизм мог распространиться через границу на Таджикистан и другие среднеазиатские республики.
СССР тогда, казалось, находился на пике своего экономического и военного могущества. Запад и не мечтал о том, чтобы развалить его или, тем паче, одержать победу в открытом военном противостоянии.
Секретный указ президента США Картера о помощи моджахедам был подписан только 3 июля, после того, как началось широкомасштабное советское вмешательство.
Но вряд ли Картер смел и мечтать о том, что этот указ приведет к победе США в противостоянии с Союзом.
Афганская война измотала экономику СССР и в конечном итоге привела к его распаду - напрямую осуществив тот наихудший сценарий, который Политбюро хотело избежать.
Политбюро уже тогда состояло из впадающего в маразм старичья, которое не знало, что делать с изменяющимся миром, и пыталось запретить миру меняться военной силой.
И некому было остановить его или поправить ошибку: советский человек был в трех поколениях обучен согласно молчать, нести в гнилозубую пасть власти на пожирание своих родных детей и восторженно аплодировать ее сытой отрыжке.
Вот мне тридцать шесть. Брежнев умер, Андропов умер, Советский Союз околел.
Но не выродился советский человек.
И тридцать шесть лет спустя он опять аплодирует, когда в далекую никчемную страну, которой правит очередной подшефный Кремлю диктатор, потомственный военный преступник и вор, едут воевать его сыновья.
Пока власть отвирается лениво, то одним фиговым листком прикрываясь, то другим, соцсети забиты селфи наших солдат в Сирии.
Морская пехота, летчики, моряки - фотографируются с уличными портретами Асада, с сирийскими сослуживцами, с сирийскими женщинами.
Все, мы опять влипли. Чуть позже нам снова снисходительно объяснят про интернациональный долг и снова доверительным шепотком расскажут про жидомасонскую геополитику. И мы снова поверим - да мы и уже поверили.
Воистину - благословен советский человек! Он не помнит тысяч и тысяч цинковых гробов, которые возвращались из другой далекой страны всего-то недавно - в моем детстве.
Советский человек не помнит, что такая же вот точно авантюра, также предназначенная для того, чтобы удержать его империю от развала, привела именно к развалу его империи.
Советский человек не помнит очередей за колбасой, продуктовых карточек, гиперинфляции, нищеты и хаоса.
Советский человек - однодневка. Он не помнит вообще ничего.
Не помнит Беслана, не помнит Норд-Оста, не помнит терактов в метро, не помнит и не хочет вспоминать, как начинались и как заканчивались чеченские войны.
Не помнит кремлевского людоедства при Ленине и Сталине. Не помнит лагерей, не помнит, что трупы сотен тысяч расстрелянных и умерших от непосильного труда рабов прямо сейчас лежат в вечной мерзлоте в Восточной Сибири - нетронутые тленом, будто вчера погибшие.
Не желает помнить голодных бунтов крестьянских, ядовитыми газами подавленных.
Вместо памяти ему - нескончаемый тифозный бред телеэфира, липкие кошмары с абсурдными выморочными сюжетами.
Что сегодняшними «соловьевым» и «толстым» названо правдой и былью, то для него и есть несомненная правда и быль.
А новый день будет - будет и новая истина.
Советский человек, загипнотизированный, про свое настоящее прошлое не знает, ничего не понимает.
Добрая душа: зла не помнит. Все власти простил, и все простит.
Снова и снова входит в привычный кроличий транс. Опять готов к тому, чтобы его жрали.
Жри нас, Молох! Забирай наши земли, наши жизни, души наши бери!
Мы ничего не почувствуем! Мы ничего не поймем! Во всем обвиним врагов, а вождей - восславим! Ничего никогда не запомним! Ничему не научимся!
У нас - склероз, Молох. Наши жизни ничего не стоят.
У других народов - история, а у нас - каждый день с чистого листа.