Пользуясь праздником воссоединения с РФ и разразившимися по этому поводу народными гуляниями, сопровождавшимися безуспешными поисками счастливых крымчан, глава республики Крым Сергей Аксенов украдкой написал дорогому Владимиру Владимировичу письмо с жалобами на унижение чести и достоинства в стиле выдающегося героя русской классики Ваньки Жукова.
Сергей Аксенов, верховный гоблин Крыма, из письма президенту РФ Путину В. В.:
"Хотим заверить Вас, что при Вашей поддержке, мы сможем оправдать то доверие, которое, Вы, лично, нам оказали. В тоже время, руководство Республики Крым вынуждено обратить Ваше внимание на процессы, которые препятствуют формированию у народа позитивные чувства от возвращения на Родину… В этом контексте Вашего внимания заслуживают многочисленные факты, связанные с искусственной политикой отдельных назначенных федеральным центром руководителей структур и ведомств полуострова, направленной на унижение чести и достоинства тех жителей Крыма, которые на момент проведения Референдума сделали для себя непростой, но исторически оправданный и правильный выбор - продолжить служить интересам своей Родины России в правоохранительных органах и силовых структурах новообразованного субъекта Российской Федерации.
Эта категория крымских патриотов подвергается системным гонениям со стороны руководителей. Обстановка и микроклимат в рабочих коллективах оставляют желать лучшего: офицерам и государственным служащим создают невыносимые морально-психологические условия на службе, их в первую очередь подвергают ротациям и перемещениям в другие, удаленные регионы отчизны, при этом применяя неформальный и унизительный термин "интегралы".
Абсолютное непонимание со стороны крымских патриотов вызывают примеры, когда для вышеуказанной категории граждан Российской федерации оборудуются отдельные санузлы или изолированные помещения для приема пищи. С огромным сожалением вынужден констатировать, что на этом фоне имеют место случаи суицидов (всего 4 факта в 2015-2016 г.г.). Случаи превышения служебных полномочий сотрудниками ФСБ России имели место и по отношению к другим крымским чиновникам…
Усугубляет этот процесс невозможность решить в ближайшей перспективе проблему снабжения полуострова электроэнергией. Победа над тьмой - как в прямом, так и в переносном смысле этого слова - в дни чрезвычайной ситуации еще больше сплачивает крымское сообщество. Но, очень бы хотелось, чтобы в области бюджетного финансирования крымское сообщество ощущало теплоту заботы о своих гражданах со стороны федеральных властей… Практическое проявление заботы, в отношении населения российского Крыма, поможет нам преодолеть растущее уныние, неуверенность и страх, которые распространяются среди российских граждан Республики Крым. Это влияние усиливает у жителей Крыма сравнительное мышление между украинским прошлым и российским настоящим, что может повлечь за собой негативное развитие событий".
Сережка Аксенов, сорокачетырехлетний мальчик, назначенный два года тому назад главой республики Крым, в ночь под годовщину воссоединения с Россией не ложился спать. Дождавшись, пока хозяева и подмастерья ушли в ФСБ, он достал из хозяйского шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьей на коленях.
"Милый дедушка, Владимир Владимирович! - писал он. - И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с воссоединением Крыма и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни света, ни бюджета, только ты у меня один остался".
Сережка перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего деда Владимира Владимировича, служащего президентом у господ Ротенбергов. Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка лет 63-х, с вечно кривляющимся лицом и рыбьими глазами. Днем он спит в бассейне или балагурит с министром обороны, ночью же, окутанный в просторный тулуп на нагое тело, ходит вокруг Кремля и стучит в свою колотушку, привлекая мальчиков. За ним, опустив головы, шагают старая Алинка и сука Конни, прозванная так за свой черный цвет и тело, длинное, как у ласки.
Эта Конни необыкновенно почтительна и ласкова, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кредитом не пользуется. Под ее почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. Никто лучше нее не умеет вовремя подкрасться и цапнуть за ногу Ангелу Меркель, забраться в батискаф или украсть у мужика амфору. Теперь, наверно, Владимир Владимирович стоит у ворот и, притопывая каблучками, балагурит с детворой. Колотушка его подвязана к поясу. Он всплескивает руками, пожимается от холода и, старчески хихикая, щиплет то мальчика, то девочку.
- Силикончику нешто нам понюхать? - говорит он, подставляя детям свою колотушку.
Дети нюхают и чихают. Дед приходит в неописанный восторг, заливается веселым смехом и кричит:
- Отдирай, примерзло!
Дают понюхать силикону и подружкам. Алинка чихает, крутит мордой и, обиженная, отходит в сторону. Конни же из почтительности не чихает и вертит хвостом.
Сережка вздохнул, умокнул перо и продолжал писать:
"А вчерась российским гражданам Республики Крым была выволочка, которая препятствует формированию у народа позитивные чувства от возвращения на Родину и направлена на унижение чести и достоинства тех жителей Крыма, которые на момент проведения Референдума сделали для себя непростой, но исторически оправданный и правильный выбор - продолжить служить интересам своей Родины России. Хозяева выволокли их за волосья на двор и отчесали шпандырем за то, что Родины теперь у них нету, то есть раньше была, а теперь они ее по нечаянности продали, да недорого.
А недавно российским гражданам Республики Крым создали невыносимые морально-психологические условия на службе, начали делать им ротацию в удаленные регионы отчизны, будто взяли селедку и начали ейной мордой патриотов в харю тыкать. Обстановка и микроклимат в рабочих коллективах оставляют желать лучшего, а российских граждан Крыма теперь называют обидным словом "интегралы".
Отдельные назначенные федеральным центром руководители структур и ведомств полуострова надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев мидии и рапаны, а русский хозяин бьет чем попадя. А еды жителям Крыма, которые сделали непростой, но исторически правильный выбор на Референдуме, нет никакой, и кормят их отдельно от русских людей. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба, а чтоб чаю или щей, то русские хозяева сами трескают. И служебные нужники у граждан Крыма теперь отдельные, чтоб задницы их безотказные русские хозяева не видели и аппетит себе не портили, и оттого у жителей Крыма, сделавших непростой, но исторически правильный выбор на Референдуме, развивается суицид, всего 4 человека в туалетах своих на мокрых лаптях повесились, но это только начало, потому что у жителей Крыма усиливается сравнительное мышление между украинским прошлым и российским настоящим, что может повлечь за собой негативное развитие событий".
Сережка покривил рот, потер своим черным кулаком глаза и всхлипнул.
"Милый дедушка, сделай божецкую милость, пришли еще немножко генераторов, нету никакой моей возможности бороться с тьмой как в прямом, так и в переносном смысле этого слова, - продолжал он. - Растущее уныние, неуверенность и страх распространяются среди меня и российских граждан Республики Крым. Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, дай денег, а то помру... Я буду тебе силикон тереть, - богу молиться, а если что, то секи меня, как Жириновский козу.
А ежели думаешь, должности мне в Крыму теперича нету, то я Христа ради попрошусь ракетчикам сапоги чистить, али в дельфинарий подпаском пойду. Дедушка милый, нету никакой возможности без теплоты заботы о своих гражданах со стороны федеральных властей, просто смерть одна… А когда вырасту большой, то за это самое буду тебя кормить и в обиду никому не дам, а помрешь, стану за упокой души молить, всё равно как за козла Тимура и тигра Амура".
Сережка судорожно вздохнул и опять уставился на окно. Он вспомнил, что за мальчиками в Крыму дед всегда ходил в Керчь и брал с собою Аксенова. Веселое было время! И дед крякал, и Аксенов крякал, а глядя на них, и Медведев крякал. Откуда ни возьмись, по переправе летит стрелой малец... Дед не может чтоб не крикнуть:
- Держи, держи... держи! Ах, куцый дьявол!
Пойманного мальца дед тащил в господский дом и там принимался наряжать его, кормил леденцами и от нечего делать выучивал его читать, писать, считать до ста и даже танцевать кадриль.
"Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой, - продолжал Сережка. - Мы, патриоты Крыма, сможем оправдать то доверие, которое, ты, лично, нам оказал. Остаюсь твой внук Сережка Аксенов, милый дедушка, приезжай".
Сережка свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, отжатый накануне за копейку... Подумав немного, он умокнул перо и написал адрес: "На Россию дедушке".
Потом почесался, подумал и прибавил: "Владимиру Владимировичу". Довольный тем, что ему не помешали писать, он надел шапку и, не набрасывая на себя шубейки, прямо в рубахе выбежал на улицу...
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал... Ему снился энергомост. На энергомосту сидит дед, свесив силиконовые ноги, и читает письмо гимнасткам... Около печи ходит Конни и вертит хвостом...
Василий Рыбников, "Цензор.НЕТ"