Всем, бросившим свою родню на Донбассе во время этой бойни посвящается.
Холеный, довольный мужик, с отъевшимся пузцом, в дорогих кроссовках, играя ключами шел к нам навстречу. Он был очень крутой.
Я же - маленькая, взъерошенная коротышка, выскочившая из буса, была, конечно, пылью на этих самых его кроссовках. Дорогих кроссовках. Но все интересное впереди.
Мы с ребятами и Олей Ищенко - и.о. мэра Первомайска проскочили мимо и побежали в подъезд. Мы везли большой пакет дорогостоящих лекарств, перевязочных и мазей для Габелко Александра.
У него ампутировали ноги.
Мы побежали по лестнице с лекарствами и мешком еды.
Поднявшись, оказалось, что мы пришли на 40 день после смерти его жены. Умерла от рака.
Александр сидел в своей комнате и плакал. Нам было жутко неловко и стыдно, за то, что так ворвались.
Но выбора не было.
Нарисовалась дама, сказавшая, что его дочка.
Сын Александра умер 5 лет назад.
Дочка приехала на похороны матери. Из Москвы.
Я попросила ее сделать фотографию со мной на кухне - для отчета.
- А можно без меня?
- Нам для отчета надо. Это не мои деньги, люди высылали их, и я должна показать фотографии.
Она фыркнула и встала крайне неохотно.
В доме была крайне нервная обстановка, и я побыстрее хотела убежать. Лишь успела сделать фотографию Оли, которая пыталась узнать про все проблемы Александра, чтобы помочь.
Мне было невыносимо находиться в доме.
Нам там было не место в такой тяжелый день.
И вот я спускаюсь, и вижу того самого холенного мужичка.
Он, пока мы ходили, разложил свои крутые яйца перед нашим водителем Сергеем, который нас ждал внизу. Про свою крутую зарплату, жизнь в Москве. За язык никто не тянул.
Мужик оказался зятем Александра, то есть мужем дочки Александра из Москвы.
- Ну и как Первомайск? Жесть, да?
Я не мигая смотрю:
- Почему же? Сейчас лучше.
Мужик хмыкнул. А дальше пошел разговор в "дружественной" манере о том, что лекарств не дают, гуманитарки мало, воды нет и т.п. Претензий через край. Понтов тоже. Он вообразил, что нам "земляк", и говорит с нами на одном языке.
- Вот, видите, что с человеком?
Показывает пальцем на квартиру тестя. И продолжает лирику:
- И что, думаете ему дают лекарства? Гуманитарку?
Он не знал кто мы, не знал ничего. Видел нас в первый раз. Мы в ответ почти все время молчали и поэтому повисали неловкие паузы, которые он заполнял дебильными вопросами: "С какого районы мы". Представляю какой он авторитетный среди своих друзей, которым рассказывал, как посетил военный Первомайск.
Я лишь процедила сквозь зубы Жене:
- Увози меня, а то выцарапаю ему глаза.
Я не сказала ничего. Смолчала.
Но сейчас скажу, и надеюсь он прочтет.
Мужик! Не знаю твоего имени. Что-то растерялась и не спросила - на меня не похоже.
Ты не мужик. И твои кроссовки пусть станут тебе костью в горле. Как и твоя зарплата, на которую ты не смог купить лекарств для собственного тестя. Когда мы возили в бомбоубежища голодающим детям еду, лекарства для инвалидов - ты покупал себе кроссовки. И все, что ты можешь - это выкатить пузо и говорить про жесть в Первомайске, думая, что ты мой земляк. Из Москвы, как и я.
Я делаю то, что должен делать ты. Пусть не для всего Первомайска. Но для своего родственника.
Вы с женой бросили ее родителей в военном городе, который решетили из всех орудий. Около полугода его бомбили каждый день. КАЖДЫЙ день. Некоторые бабушки не выходили из подвала месяцами.
Заберете его хотя бы сейчас. Без жены. Без ног.